Змеёныш - Страница 14

Однако хуже физической боли была другая — душевная. Мысли мешались, в ушах шумело, голова кружилась, из-за этого Змеёныш и не заметил ту аномалию, не ощутил её, как обычно. Он понимал, что заболевает от переживаний последних двух дней, что ему надо укрыться, спрятаться в норе и отлежаться, как раненому зверю. Но останавливаться опасно, за ним могут гнаться, нужно уйти подальше в Зону, покинуть территорию Слона.

Когда Мазай учил подопечного сталкерскому ремеслу, то показал ему два своих схрона недалеко от границы — хорошо бы добраться до одного из них. Змеёнышу больше нравилась покосившаяся избушка посреди еловой рощи. Маленький домик, почти сарай, стены из дранки — Мазай когда-то сам сколотил его посреди молодого ельника, и теперь, спустя десять лет, деревца, ещё не очень высокие, но раскидистые, пушистые, целиком скрыли избушку от посторонних глаз. Про неё, кроме хромого, знали ещё только Тетеря да Поршень, но их теперь нет. Змеёныш скрипнул зубами. Не думай об этом! В Зоне такое с любым может произойти, нельзя предугадать, откуда появится опасность. Нет его вины в том, что кабаны затоптали сталкеров. Или есть?

Он поднырнул под нависший над тропой ствол старого бука, вершина которого лежала в развилке ветвей осины. И не заметил сухой сук, торчащий вниз, задел его больной рукой, вскрикнул, но не остановился. Так мне! — ожесточённо думал он. Я заслужил эту боль, ведь из-за меня погибли люди. Если бы я не решил тогда показать свою крутость, не тронул кабанов — мы бы обогнули их и все были живы.

Сил оставалось всё меньше, воздух с хрипом вырывался из груди, царапал горло. Второй схрон располагался ближе, но был менее надёжен. Просто яма под замшелым бревном — Мазай её расширил, укрепил стенки, выстлал дно железными листами. Под одним из них хранилось оружие и кое-какие консервы. В яме можно спокойно пересидеть с неделю, но её легче найти, чем домик в ельнике, вход Мазай замаскировал под звериную нору и ничем не закрывал, внутри запросто мог поселиться кровосос или псевдоплоть. Хотя яма находится во владениях Слона, тут мутанты почти не встречаются, обжитая территория, — но ведь «почти» не считается. С кабанами он тоже почти справился, а что получилось?

Не думай! — вновь одёрнул себя Змеёныш, и тут же, словно в насмешку, носок ботинка задел вылезший поперёк тропы корень. Парень полетел носом вперёд, лишь в последний миг выставил руки, задержав падение. В обожжённую ладонь впилась шишка, и Змеёныш взвыл сквозь зубы. Вскочил, задыхаясь, прижал руку к груди и побежал дальше, вернее, поковылял. Сильно заболела нога, ладонь саднило, будто углём прижгли.

Но мысли упорно возвращались к тем событиям. Снова и снова перед внутренним взором вставала предательская воронка, в которой погиб Тетеря. Аномалия издевательски скалилась, её тусклая аура в воспалённых глазах Змеёныша сияла, словно прожектор, заслоняя путь. Он вскарабкался по склону, здоровой рукой придерживаясь за кусты, растущие по краям тропы. Воронка продолжала скалиться, она вращалась, быстро передвигаясь с места на место, словно приплясывая, вызывая у Змеёныша головокружение и тошноту.

А затем на миг наступила ясность, мутная пелена рассеялась, и Змеёныш увидел перед собой, меньше чем в трёх метрах, настоящую воронку. Только эта аномалия была не плодом воображения, не горячечным бредом — она висела над тропой, и Змеёныш ковылял прямо в неё. Он ещё не чувствовал действие воронки, время для него будто замедлилось — настолько ему было плохо, с таким трудом он воспринимал окружающее, — но Змеёныш видел, что она уже включилась, от неё начали расходиться видимые лишь ему одному волны — как мелкая рябь на воде.

Прыгать сил не было. Змеёныш повалился на землю и бездумно, бессильно покатился с холма, двигаясь будто сквозь глицерин. Воронка раскрутилась, и его потянуло обратно, всё сильнее — поволокло сквозь кусты вверх по склону.

Он развернулся, цепляясь за траву. Стебли резали больную ладонь в кровь, но Змеёныш не чувствовал. Мутно глянув вокруг, он выгнулся, вытянул руки и схватился за ствол старого дуба, на который едва не упал.

Обхватив дерево, замер на секунду, пытаясь вдохнуть. Воздух застревал в горле, как влажная вата. Аномалия казалась ему кровососом, протянувшим десятки смертоносных щупалец, которые схватили за руки и ноги — и тащат, тащат, утягивают в жуткую красную пасть…

И тут воронка выключилась. Змеёныш обмяк, потом стал выпрямляться, придерживаясь за ствол. Постоял, прижавшись лбом к изрытой трещинами коре, поднял голову, собираясь бежать дальше, — и увидел в густых сумерках, что вверху одна трещина расширяется, превращаясь в дупло.

В другое время забраться на два метра по корявому стволу не составило бы для Змеёныша никакого труда. Но сейчас мышцы ломило, кружилась голова — он и сам потом не мог понять, как всё-таки сумел залезть. Почти в полном беспамятстве Змеёныш уселся на краю дупла. Здесь его не найдут…

Глухое ворчание раздалось совсем рядом. Он покачнулся, упав на бок, съехал на подстилку из листьев и травы — и увидел в полутьме прямо перед собой морду псевдоплоти. Как она оказалось тут, на дереве?

Псевдоплоть испуганно заворочалась — она не ожидала вторжения. Взметнулись клешни, мутант хрюкнул, метя человеку в глаз.

Это был конец. Уже не соображая, что делает, Змеёныш скользнул в сторону, спиной упёрся в стенку дупла, ногами — в щетинистый бок мутанта и с силой пнул его, испустив болезненный полукрик-полустон.

Вместе со звуком из глубины его существа плеснулась горячая волна боли и злости. Псевдоплоть утробно заурчала — и вылетела из дупла. Оглушённая незримой волной, которую исторг Змеёныш, она рухнула в траву, поднялась, шатаясь, и быстро заковыляла прочь, слабо похрюкивая. Несколько секунд Змеёныш, приподнявшись, глядел ей вслед, а потом сил не осталось совсем, и он повалился на бок, закрыв слезящиеся глаза, замер в прелой, тёплой полутьме.